АДР-100: Годовщина мартовских событий
АДР-100: Годовщина мартовских событий
Начало марта 1919 года было омрачено смертями. Стало известно о смерти активного члена Закавказского Сейма и Азербайджанского Национального Совета Мир Идаята Сеидова. Он был единственным членом Комитета, проголосовавшим против передачи Эривани Армении.
Чуть после, 4 марта в 10.20 утра скончался известный миллионер Ага Муса Нагиев, чему были посвящены практически все развороты газеты.
Вечером того же дня, в Тифлисе милиционер убил Алигулу Гамкюсара, возвращавшегося домой. Согласно официальной версии, милиционер принял его за «злоумышленника и расстрелял». Алигулу Гамкюсар был одним из крупнейших авторов журнала «Молла Насреддин», многих азербайджанских газет и находился в оппозиции - как к правительству Грузии, так и Азербайджана.
На следующий день, 5 марта рано утром, буквально за 2 дня до премьеры оперы М.Магомаева «Шах Исмаил», был убит режиссер оперы, популярнейший артист страны Гусейн Араблинский, возвращавшийся домой после вечера отдыха. Информация о его убийстве распространилась по всему городу с быстротой молнии. Предполагалось, что его убил двоюродный брат, который впоследствии бежал из Баку.
Через несколько дней прошли его похороны. Похороны Гусейна Араблинского были всенародными. Несмотря на неоднозначное отношение в то время к артистам, тысячи людей пришли проводить его в последний путь.
Как сообщал директор театра, за последнее время азербайджанскому театру был нанесен сильный урон, за последний сезон скончались перспективный молодой артист Гаджи Гаджинский, Джангир Зейналов. На похоронах выступили многие выдающиеся деятели, такие как Узеир Гаджибеков, Сидги Рухулла и другие. После гибели Араблинского «Отелло» не ставили почти до конца сезона.
Несмотря на сильный урон, нанесенный культуре, в стране постепенно данная сфера восстанавливалась. Перед государством также встал вопрос создания государственного театра, и для этого было отчуждено здание театра Маилова. 21 марта, в Новруз-байрам, было принято решение об организации специальной комиссии по вопросу о реформе алфавита.
В деле просвещения также были зафиксированы определенные достижения. Так, довольно активную деятельность развернули Союз учителей и Союз родительских советов. Курсы грамоты были организованы даже в помещениях столовых. Принимая во внимание плохое довольствие учителей, в преддверии Новруз-байрама им были выданы семена кунжута, консервы, горчица и т.п.
Тем временем в Баку отношения между местным населением и англичанами становились все хуже. Министерство внутренних дел практически каждый день получало жалобы на поведение англичан в городе, в одном из которых трое граждан жалуются, что «в театрах, цирке и синематографиях англичане, сидя в первых рядах, открыто пьют вино из горлышка бутылки, курят, свистят, кричат». Автор жалобы задавались вопросом, «неужели это культурный народ?».
Практически идентичные отчеты сообщали и Деникинские разведчики из Баку. Они сообщали о падении дисциплины в английской армии, ввиду чего число английских солдат сокращается и их отправляют домой.
Тем временем в стране после ухода Пржевальского и Эрдели начали раскрывать шпионские сети Деникина. Так, военный министр С.Мехмандаров сообщает Х.Хасмамедову о том, что в Гяндже задержана гражданка Смыслова, обвиняемая в шпионаже в пользу Добровольческой армии и армянского правительства. С помощью нее была раскрыта целая сеть, состоящая из 4 человек, живущих в Баку.
С целью препятствовать всякой шпионской деятельности, 28 марта 1919 года С.Мехмандаровым в структуре Главного управления Генштаба было создано «разведывательное и контрразведывательное» подразделение.
Обязательства данной структуры С.Мехмандаров описывал следующим образом: «Основная обязанность военной контрразведки – это борьба с военными шпионами внутри страны, учитывая, что борьба с большевизмом является общенациональным делом, только военное ведомство не сможет справиться с ней...»
Конфликт между правительством и англичанами наблюдался не только в Баку, но и в Стамбуле. Так, газеты сообщали об аресте англичанами в Стамбуле Ахмед-бека Агаева, члена азербайджанской делегации на Парижской мирной конференции. Газеты передавали его речь в свою защиту на суде.
Кстати о судах, 16 марта в Баку прошла торжественная церемония открытия Судебной Палаты, на которую возлагались большие надежды в плане утверждения в стране спокойствия и стабильности. А дел у нее было довольно много уже с самого начала.
Еще в конце февраля глава правительства Ф.Хойский направил в парламент письмо, в котором просил из-за тяжелой болезни освободить его от обязанностей главы правительства. Парламент согласился, но оставил его на должности вплоть до выявления новых кандидатур.
Но уже 3 марта был утвержден состав Ревизионно-следственной комиссии, которая должна была расследовать случаи коррупции в деле распределения зерна в ряде уездов. И под их прицелом оказались сотрудники министерства торговли и промышленности, возглавляемого сыном одного из богатейших в свое время людей – Шамси Асадуллаева – Мирзой Асадуллаевым.
В результате под огнем критики оказалось все правительство Ф.Хойского. Поэтому в начале марта товарищем председателем парламента Г.Агаевым было поручено министру просвещения Н.Уссубекову сформировать собственное правительство.
В новом правительстве из 15 человек 8 мест принадлежали фракции «Мусават и беспартийные», 2 места - социалистам (министр почты и телеграфа и министр юстиции и труда), 2 места - партии «Эхрар» (министр земледелия и министр просвещения и религиозных верований), 2 места - армянам (министр здравоохранения и министр без портфеля) и 1 место - Славяно-Русскому обществу (министр социального призрения).
Но до конца марта и вплоть до объявления декларации нового правительства (оно произошло в середине апреля), старое правительство продолжало свою деятельность.
Кстати, несмотря на скандалы, министерство торговли совместно с министерством финансов кое-какие вопросы все-таки решали. В стране начали работу Азербайджанское государственное телеграфное агентство, Азербайджанский государственный банк.
Между тем, новому правительству грозил настоящий внутренний кризис. Чиновники из Газахского уезда 4 марта сообщали, что Гатыр Мамед собирает вокруг себя вооруженных людей и готовится к чему-то, другие докладывали о том, что в страну прибыл Н.Нариманов и агитация «Гуммет» против призыва в армию рискует оказать негативное влияние на набор армии. А между тем 15 марта были задержаны выплаты работникам нефтяной промышленности.
На следующий же день состоялись экстренные переговоры представителей Рабочей конференции и английского командования. Последние, которые и должны были финансировать выплаты, сообщили, что не могут этого сделать ввиду того, что азербайджанское правительство никак не выпустит боны. Одновременно министры, выступая перед депутатами, сообщали, что виноваты в этом англичане.
Задержка с выплатами разогрела разговоры о всеобщей стачке рабочих. Тем более в Баку стали постепенно возвращаться многие большевики. В начале марта вернулись А.Микоян, Сурен Шаумян (вскоре он был арестован правительством и выслан за пределы страны), О.Шатуновская, Л.Гогоберидзе и многие другие.
Постепенно и азербайджанские коммунисты стали выходить из подполья и использовать депутатов-гумметистов А.Караева, С.Агамалова и других в качестве прикрытия для деятельности (о чем сообщалось в докладах в МВД с мест). Кстати, в своем намерении бастовать рабочие даже получили поддержку от министра труда Сафикюрдского, который заявил, что «рабочие вправе бастовать, они правы в своем недовольстве».
Но пока рабочая конференция не могла прийти к консенсусу по поводу забастовки, за март были проведены лишь две всеобщие забастовки – 20 и 31 марта. Обе произошли по случаю траура: первую приурочили к полугодию со дня гибели 26 бакинских комиссаров, а вторую - к годовщине мартовских событий 1918 года. Оба раза в городе продолжали работать лишь пекарни, аптеки и некоторые другие важные заведения. Вторая дата была, правда, официально объявлена трауром.
Наряду с трауром, в марте 1918 года были и праздничные дни – это 12 марта 1919 года. В этот день праздновалась вторая годовщина Февральской революции – празднества были повсеместно, и даже парламент был распущен в этот день. Кстати, парламент распускать было куда проще, нежели собрать.
Так, в марте было 6 заседаний, из них на двух не было кворума, один был праздничный и лишь три прошли до конца. Для того чтобы обеспечить кворум, М.Э.Расулзаде предложил, наряду с объявлением в газете, также отправлять всем депутатам приглашение на заседание.
После того как ввели обязательство подписываться и указывать причину отсутствия, депутаты стали подписываться и в середине заседания уходить, в результате чего 20 марта социалисты потребовали прекращения заседания, а спикер потребовал закрыть двери, чтобы никто не ушел.
Пока в парламенте боролись за кворум, азербайджанская общественность проводила митинги в защиту независимости Горской республики. Участники одного из таких митингов в Тезепире выступили с требованием к английскому командованию о немедленном выводе Вооруженных сил Юга России с территории Горской Республики.
А в Горском парламенте активно обсуждалась тема «политического объединения с Азербайджаном «во имя защиты религии и самобытности Дагестана»», как писал об этом Деникин.
Азербайджан пока не спешил присоединять Дагестан, и 28 марта в Темир-хан-Шуре открылось дипломатическое представительство страны.
Учитывая годовщину мартовских событий, в основных газетах страны развернулась настоящая дискуссия вокруг событий годичной давности. Х.Ибрахим, У.Гаджибеков и многие другие делились своим отношением к этим событиям.
Газеты оппозиционных партий «Иттихад», «Заря» и другие обвиняли в этих событиях тогдашнее руководство Мусульманского Национального Совета и партию «Мусават». Газета «Азербайджан» обвиняла в этих событиях большевиков.
У.Гаджибеков писал, что после русской революции изменились лишь стражники - «раньше стражниками был русский царизм, в этот раз - русский большевизм».
Интересно, что, несмотря на участие армян в той трагедии, а также на ноты (армяне увели в плен сотни девушек и женщин в марте 1919 года), правительство 31 марта приняло постановление об отпуске ежемесячно 5 тысяч пудов нефти армянским железным дорогам в обмен на свободный пропуск товаров. И как ни странно (несмотря на жалобы армян союзникам, которые пока принимали сторону Араз-Тюркской республики), правительства постепенно приходили и к консенсусу в деле Юго-Западного Азербайджана (Нахичеванского и Зангезурского уезда), куда была направлена специальная делегация.
Мир Идаят Сеидов (1883-1919)
Мир Идаят Сеидов родился в семье религиозного деятеля, муллы Мир Адиля в Елисаветполе. Его дед был довольно известным человеком в Ордубаде. Среднее образование он получил в Елисаветпольской гимназии, которое завершил в 1904 году.
В 1906 году он поступил на медицинский факультет Казанского университета, но затем перевелся на юридический. Там он присоединился к эсерам, за что и был исключен в 1907 году из университета. В том же году он был арестован по обвинению в членстве в боевой организации эсеров.
Местная боевая организация эсеров была известна тем, что за короткое время ликвидировала трех губернаторов подряд. Насчет деятельности Сеидова достоверных данных не было, поэтому после многократных прошений отца о смягчении участи, он был освобожден. Затем он завершил свое образование.
После возвращения в Азербайджан работал в различных структурах Эриванской губернии и Нахичеванского уезда. После Февральской революции 1917 года он вступил в партию «Мусават». Был достаточно активным членом различных организаций (некоторое время был председателем Эриванского и Нахичеванского Национального советов) и в конце 1917 года был избран в Учредительное собрание.
После этого, в начале 1918 года неоднократно и довольно активно выступал на заседаниях Закавказского Сейма. Особенно активное участие он принимал в вопросе обсуждения событий, произошедших в Эриванской губернии. Как представитель данной губернии, он входил во всевозможные делегации, направляемые в регион для примирения сторон.
Также он принимал активное участие в заседаниях Мусульманской фракции и Азербайджанского национального Совета, был избран 2-ым товарищем председателя.
Он принимал участие в ходе провозглашения независимости Азербайджана.
На очередном заседании Совета, когда решался вопрос о передаче Эривани Армении, он вместе с другими эриванскими депутатами выразил протест. Затем в ходе голосования был единственным проголосовавшим против передачи. Несмотря на это, он вошел в соответствующую делегацию, направленную в Эриванскую губернию.
Впоследствии он остался в губернии и вернулся в родной Ордубад. Там он занял должность председателя Ордубадского Национального Совета обороны и участвовал в боях с дашнаками. Он скончался в феврале 1919 года от тяжелой болезни.