АДР-100: Подготовка большевиков ко взятию власти
АДР-100: Подготовка большевиков ко взятию власти
Oxu.Az продолжает публикацию статей, каждая из которых посвящена одному из 23-х месяцев существования Азербайджанской Демократической Республики.
Новая статья отражает события марта 1920 года.
С целью распространения грамотности среди солдат по родному языку, в соответствии с приказом военного министра от 3 марта, в армии начали организовывать батальонные и полковые школы.
Согласно приказу, от каждой роты в школы должны быть назначены от 10 до 15 человек. В полковой школе, кроме грамотности, должны проходиться четыре правила арифметики и краткая история тюркского народа, третья часть арифметики и др.
Тем не менее, в марте для армии куда важнее было не образование, а военно-политическая ситуация на границе с Арменией. 15 марта Комитет государственной обороны постановил занять стратегические пункты в Карабахе.
Согласно постановлению, это следовало сделать «в целях воспрепятствования движению армянских воинских частей и соединению их с армянами Карабаха и Зангезура, а также создания выгодных стратегических условий на случай возможного восстания армян Нагорного Карабаха с возложением принятия этих мер и ответственностей за целость и оборону Карабаха на военное ведомство».
Выяснилось, что данные меры были отнюдь не преждевременными. Согласно сообщению Карабахского генерал-губернатора Х.Султанова, «23 марта армяне с двух с половиной часов ночи внушительной силой совершили нападение в Ханкендах на нашу войсковую часть. Одновременно армяне начали нападения в Шуше. Нападения отражены, [в] окрестностях идут перестрелки. Шуша бомбардируется из Шушикенда. Телеграф Агдам-Шуша прерван. Принимаются все меры [к] устранению эксцессов. Озлобленное население выходит из повиновения. Начальником отряда учрежден военно-полевой суд. Прошу срочной помощи людьми, а главное – патронами, [о] присылке коих прошу экстренного распоряжения».
Другие военные представители уточняют, что нападение началось по определенному сигналу большими вооруженными силами армян, «одновременно на гг. Шушу, Ханкенди, Тертер и Аскеран, в которых находятся наши войсковые части».
В Аскеране армянские вооруженные силы напали на спящий отряд аскеров численностью в 50 человек, захватили отряд в плен и взяли аскеранские позиции, «в остальных местах армянские войска отбиты с большим уроном для них. Правительством приняты меры для восстановления порядка и наказания виновных».
Ситуация развивалась стремительно. Согласно оперативно-разведывательной сводке к утру 29 марта, «в Тертерском направлении закрепляется успех, достигнутый 27-го. На аскеранском направлении идет группировка войск, в Карягинском районе нашими партизанами заняты несколько армянских сел. Подробности выясняются. В Джебраильском направлении все атаки противника отбиты, идет сосредоточение партизан для перехода в наступление. В Шушинском и Ханкендинском направлении, по полученным 27-го сведениям, спокойно. Противник группирует силы в Зангезуре и районе к северу от Шуши в Ханкенди, главным образом, в Брудже. По данным разведки, армяне сосредоточили в Герусах регулярный пехотный полк под командой полк. Казарова. У Дро сосредоточено в Зангезурском у. до 7 тыс. партизан. В районе Аскерана, Бруджа действуют партизаны Дели Казара, насчитывающие вместе с местными армянами до 4 тыс. вооруженных людей».
Но больше всего споров вызвали события в Шуше. Как отмечала армянская сторона, в ночь с 22 на 23 марта в Шуше, Аскеране и Ханкенди нападения должны были начаться одновременно, чтобы застать азербайджанцев врасплох.
В Шуше должны были действовать отряд местной армянской милиции из 100 человек во главе с Нерсесом Азбекяном, который должен был разоружить азербайджанский гарнизон в армянском квартале, и отряд милиции из Варанды, прибывший в город вечером 22 марта, якобы для того, чтобы получить жалованье и поздравить губернатора Султанова с праздником.
Однако план сорвался: варандинцы слишком долго медлили и под утро сумели арестовать лишь нескольких расквартированных азербайджанских офицеров, тогда как сотня Азбекяна, не сумев установить связь с варандинцами, начала обстреливать Шушинскую крепость издалека, что позволило азербайджанцам организовать отпор.
Неразбериха продолжалась до самого утра, когда гарнизон, получивший известие о провале армянского нападения на Ханкенди, нанес ответный удар.
Х.Султанов 31 марта сообщал, что «Шуше и Ханкендинскому гарнизону угрожает большая опасность со стороны армян Зангезура, неутомимо стремящихся при помощи карабахцев соединенными силами завоевать Шушу и Ханкенди, пользуясь закрытием Аскерана». Он просил помощи для Агдама и оружия для партизан.
Партизаны играли немалую роль в этих битвах, но отношения к ним было разное. Глава штаба генерал Салимов в беседе по прямому проводу с военным министром генералом С.Мехмандаровым, оценивая результаты боя, подчеркивал боевую непригодность иррегулярных партизанских отрядов, которые, в отличие от армянских, были слабо обученными и к тому же слишком дорого обходились казне, бесполезно тратя большое количество боеприпасов.
Отношения Азербайджана с другими соседями также были неоднозначными. 20 марта 1920 года между Азербайджаном и Ираном был подписан договор о мире и дружбе, по которому иранское правительство признавало де-юре независимость Азербайджана. Между странами также были подписаны соглашения о таможне, торговле, почтово-телеграфных и консульских отношениях.
С Россией же отношения складывались по-иному. В.И.Ленин 17 марта направил телеграмму на имя военно-революционного совета Кавказского фронта: «Взять Баку нам крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти».
Несмотря на желание Ленина, в докладной записке Главного командования всеми вооруженными силами РСФСР В.И.Ленину от 20 марта отмечалась недостаточная подготовленность войск Кавказского фронта для проведения активных наступательных операций на южном направлении и «что в случае, если Грузия и Азербайджан подготовились к упорной обороне, то в первый период нашего наступления мы можем потерпеть неудачу».
Однако далее в документе указывалось, что «...возможность успешного наступления не исключалась, если внутреннее состояние Грузии и Азербайджана или хотя бы одной из этих республик с появлением российских частей на их границе вызовет внутри них революционное движение и этим окажет им помощь».
23 марта главком С.С.Каменев докладывал Совету рабоче-крестьянской обороны о том, что он приступил к выполнению директивы правительства о дальнейшем развитии операции Красной армии на Кавказе в направлении Баку.
В связи с этим борьба против большевиков усилилась. Так, 15 марта 1920 года полиция арестовала большевистских агитаторов Д.Буниатзаде, К.Исмаилова, С.Фатализаде и других и вновь закрыла Рабочий клуб.
Из сообщения генерал-губернатора Бакинского укрепленного района, генерал-майора Мурат-Гирея Тлехаса явствовало, что произведенные аресты были направлены против большевистского заговора и что «центром всей этой антигосударственной деятельности стали рабочие клубы, ведущие работу по подготовке вооруженного восстания и свержению законной власти».
А 23 марта 1920 года произошло убийство А.Байрамова, преследуя которого, полиция вошла даже в квартиру депутата парламента А.Г.Караева. Его убийство также стало одним из основных судебных дел против представителей власти уже в мае того же года при Советской власти.
Если силовые ведомства правительства и вели борьбу против большевиков, но это никак не способствовало укреплению самого правительства. После отставки Гаджинского, переговоры между партийными фракциями ни к чему не привели, что послужило причиной обвинения партии «Мусават» со стороны «Иттихад» в незаконном узурпаторстве.
С другой стороны, 20 марта министр-социалист А.Пепинов на очередном заседании парламента заявил протест по поводу закрытия Рабочего клуба и произведенных арестов. Предложение министра срочно обсудить это заявление большинством правительства было отвергнуто. Также были отложены предложенные им рабочий и земельные реформы.
Тогда А.Пепинов на следующем заседании парламента заявил, что согласно решению своей партии подает в отставку. И уже 23 марта 1920 года он сложил свои министерские полномочия.
Это был один из первых шагов в последнем правительственном кризисе в АДР. Партии «Иттихад» и «Эхрар», а также фракция социалистов начали вести совместные переговоры как друг с другом, так и с большевиками. Постепенно становилось ясным, что правительство вынуждено будет уйти в отставку.
Даже в обыкновенном повышении заработной платы С.Агамалиев обнаружил то, что правительство присвоило себе функции парламента, что «не должно иметь места в республиканских государствах».
10 марта прекратила деятельность в Азербайджане Итальянская военная миссия. Было решено заменить ее на Итальянское политическое агентство. Чуть ранее, 5 марта, правительство вынесло постановление о сроке упразднения Парижской мирной делегации (28 марта данная делегация направилась в Лондон) и ее трансформации в дипломатические представительства при европейских государствах.
Кстати, отношения с большевистской Россией не всегда содержали обмен нотами. Так, согласно сообщению газеты бакинских меньшевиков «Искра», «Всероссийский центральный союз потребительных обществ (Центросоюз) в лице управляющего его прикаспийскими и персидскими операциями С.И.Селаври, заключил с правительством Азербайджана соглашение о восстановлении торговых сношений с Россией и об отпуске Центросоюзу для направления волжским путем 5 млн. пудов нефти и нефтяных продуктов».
При этом правительство Азербайджана выразило согласие на немедленное использование для этой цели в первую очередь бакинского наливного флота, если советское правительство гарантирует Центросоюзу беспрепятственный обратный выпуск судов. Данное соглашение ожидало лишь подтверждения со стороны Высшего совета народного хозяйства РСФСР, которое должно было ответить к 1-2 апреля.
Почти в то же время, комментируя данное соглашение военный комиссар штаба ХI-й армии Квиркелия 27 марта из Астрахани в Москву в ВСНХ направил телеграмму, где также отметил, что есть возможность «произвести крупные закупки хлопка, риса, сушеных фруктов, а также дополнительного количества нефтепродуктов».
В тот же день, министру торговли, промышленности и продовольствия было разрешено заключать следующие контракты: с французским правительством о продаже 5 тысяч тонн керосина по 480,56 франка за тонну, с англо-саксонским нефтяным обществом - о продаже 30 тыс. тонн по 8 фунтов за тонну, с каспийским товариществом и Нобелем - о продаже 1 млн. пудов по 8 фунтов за тонну и с британским представителем в Батуме - о продаже 500 тысяч пудов по 8,25 фунта за тонну.
Несмотря на контракты азербайджанского правительства с французами и итальянцами, англичане, тем не менее, продолжали контролировать продажу нефти. Британская нефтяная администрация, контролировавшая весь вывоз через Батум, весной 1920 года объявила о том, что будет пропускать только необходимый ей мазут, да и то при условии, что «все накладные на мазут, отправляемый из Баку, должны иметь подпись капитана Кука, представителя Британской нефтяной администрации в Баку».
Таким образом, к концу марта ситуация в АДР не предвещала ничего хорошего.
Джавад Мелик-Еганов (1878-1942)
Джавад бек Мелик-Еганов родился в 1878 году в селении Туг Шушинского уезда Елизаветпольской губернии. Начальное образование получил в школе Мир Мехди Хазани, позже окончил техническое училище.
В 1903 году переехал в Баку, где работал на различных административных должностях в нефтепромышленных фирмах. Во время первой русской революции активно включается в революционное движение и вступил в партию «Гуммет».
Джавад бек возглавляет профсоюзное движение рабочих-мусульман, выступает в числе организаторов забастовок как экономического, так и политического характера, в проведении шествий и демонстраций в поддержку требований рабочих. Участвует также в подаче протестов и петиций правительству.
Чуть позже, в 1909 году он был арестован на год и выслан из Баку. В 1910 году он вышел из тюрьмы и переехал в родное селение. Там он занимался литераторской и общественной деятельностью. В это же время он женится.
В 1914 году решил вернуться в Баку и устраивается в контору нефтепромышленной фирмы «Шибаев». После Февральской революции он вступает в партию «Мусават». Принимает активное участие на первом съезде партии. Впоследствии он становится членом Закавказского Сейма и парламента. Он был активным членом Мусульманского национального совета, его подпись стоит в числе подписей под Декларацией о независимости.
В парламенте он неоднократно выступал на стороне рабочих, а впоследствии в конце 1919 года сформировал в партии «Мусават» левое движение и фактически возглавил его.
Некоторое время был Ленкоранским генерал-губернатором, и у него была немалая заслуга в успешно завершившихся переговорах с русским населением Мугани, признавшим власть Азербайджанской республики. Его подпись стоит в договоре между муганским населением и правительством. Одним из первых дел на данном посту было освобождение политических заключенных из тюрем.
В конце 1919 года и начале 1920 года он возглавлял Совет профсоюзов страны, и основной сферой деятельности был рабочий вопрос. Он неоднократно выступал за осуществление рабочей реформы и к концу АДР фактически встал в оппозицию по отношению к правительству.
В апреле 1920 года он принял Советскую власть и остался в стране. 11 мая был арестован, но 19 июля ввиду недостаточности улиц освобожден. Но чуть после опять арестован и уже освобожден 21 января 1921 года.
В течение 20-х годов он окончил экономический факультет БГУ и работал в различных госструктурах: Комиссариате народного труда, трудовой бирже, строительном тресте, промышленном техникуме им. Н.Нариманова, тресте «Бактопливо» (1927-1928).
Его шесть раз арестовывали, но почти каждый раз отпускали, но в 1930 году был арестован и осужден на 10 лет лагерей. Его направили в Соловки. Местом отбывания был указан Беломорско-Балтийский ИТЛ (Карельская АССР, Медвежьегорский р-н).
Уже там, 20 ноября 1937 года он был опять арестован по статье «58-11. Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе контрреволюционных преступлений, приравнивается к совершению таковых и преследуется уголовным кодексом по соответствующим статьям» и в 1942 году умер в ссылке.
Он был захоронен на урочище «Сандармох». Реабилитирован в 1959 году.
Тогрул МАШАЛЛЫ
www.oxu.az